Неснятое кино Алексея Германа-старшего

Вам нравятся фильмы Алексея Германа-старшего? Его размытая графика с флером тумана, точно подобранные звуки, где нет ни одной фальшивой ноты.
Я очень люблю талантливых собеседников и талантливых людей. Я готова их слушать часами, сидя в уголке, поджав колени к подбородку и согревая в ладонях бокал или чашку, неважно...или гулять по узким тропинкам под дождем, обдумывая услышанное и увиденное, не замечая дождя и тумана, мне все равно будет тепло и комфортно...
Мне понравилось то чувство уважения и восхищения, которое есть в статье Виктора Шендеровича о Германе.
Делюсь им с вами...

Дело было в две тысячи восьмом.

Позвонили из журнала «Эсквайр» и сказали немыслимое.

Они затеяли проект под условным названием «Диалоги» — не интервью, а именно разговоры на свободные темы всяческих известных людей друг с другом. И вот они позвонили Алексею Герману — и он назвал мою фамилию как желаемого собеседника!

Не соглашусь ли я прокатиться по такому поводу в Петербург? — поинтересовалась журналистка Маша. Да тут не то что согласишься, тут побежишь впереди паровоза! Наполненный сознанием собственной избранности, я приехал в простылый февральский город на Неве.

Герман уже почти месяц лежал в госпитале.

И вот мизансцена: просторная палата, Герман на больничной кровати, рядом в кресле я, рядом на стуле — журналистка с диктофоном, на раскладушке у стены сидит Светлана Кармалита, великая жена и великий соавтор великого кинорежиссера.

И начался диалог…

Для затравки Герман рассказал про недавний звонок из «Российской газеты», и как он им сказал все, что думал про Сталина и про Зюганова, который представляет себя на «виллисе» или входящим в кабинет директора крупного предприятия, а роющимся в лагерной помойке в поисках какой-нибудь косточки не представляет, а ведь подходит и для того, и для другого… Вспомнил своего отца, который обожал Сталина и только после войны понял, что это такое, и как отец вдруг переменился и обрезал очень дорогое пальто, сделав из него то, что в народе называли «полуперденчик», и надел валенки и шапку-ушанку, и уехал из Ленинграда в деревню, четыре часа на электричке, и там начал строить дачу…

Через какое-то время, очнувшись, я обнаружил себя внутри кино. Это было, со всей несомненностью, кино Алексея Германа: черно-белое, неспешное, полное точных деталей прошедшего и сохраненного времени, с сутью эпохи, проступающей сквозь быт, с фирменным «германовским» многослойным кадром… Я не слышал, а уже видел — и вороватого прораба Айбулатова, обиравшего работяг, и местного подполковника Ракитина, который, как собака, нюхает каждый кусок колбасы, потому что привык к тухлой еде… Я видел няню-баптистку Антонину и ее мужа-алкаша, тоже баптиста, «но он был баптист-алкоголик, что редкое сочетание, и кроме того, он был баптист-алкоголик-марксист. И он ее побил за то, что она не вытерла пыль с портретов Ленина и Сталина, которые стояли у него в комнате…»

Больничной палаты давно не было, была послевоенная деревня под Ленинградом и стояли вразнобой деревенские дома, прогнившие от дождей так, что в труху погружалась ладонь, и стоял свежеотесанный столб с красной звездой наверху, водруженный благодарными работягами у дома писателя Германа, поставившего, при всей любви к народу, правительственный забор и заведшего двух кобелей и двустволку, и сосед, бывший начфин дивизии Павел Евгеньевич, в проклеенном плаще ехал мимо куда-то — пьяный, по грязи, на дребезжащем велосипеде…

Я сидел, открыв рот.

Никакого диалога не было — какой там диалог! Пару раз я пытался встрять с уточняющими вопросами (больше для симуляции общения, чем по необходимости) — Герман то ли не слышал их, то ли просто игнорировал: ему не нужны были детали, о которых я спрашивал, это были лишние детали: он рассказывал то и так, как хотел рассказать!

Есть такая футбольная команда — «Барселона». Известная, в частности, процентом владения мячом во время игры: около семидесяти пяти процентов времени. Герман — это были две «Барселоны»: мяч он не отдавал вообще.

И это было счастье.

…Мы познакомились с ним когда-то в «Московских новостях» времен Егора Яковлева. Зайдя гостем в чей-то кабинет, он мгновенно овладел сюжетом — уже через минуту никто не работал: все превратились в слушателей и зрителей, таких же завороженных, как я в больничной палате, пятнадцать лет спустя. Потом я слушал рассказы Германа в Пушкинских Горах — тот же «Эсквайр» устроил полусотне счастливцев трехдневное выпадение из суеты…

Красавец-конь пасся неподалеку в тех Пушкинских Горах, и Герман произнес торжественную речь про то, как он хочет в следующей жизни быть вот таким конем… А потом выяснилось, что этого коня зовут
— Герман! То есть, конечно, с двумя «н», потому что назван в честь несчастного из «Пиковой дамы», но его же не пишут, этого коня, его же зовут!

— Герман!

И он скачет к тебе, такой красавец…

Алексей Юрьевич был счастлив совпадению, смеялся, подрагивая грузным телом… Наверно, именно там, в Пушкинских Горах, он и приметил меня, сидящего во время его монологов с открытым ртом и блаженной улыбкой.

Ему не нужен был собеседник — ему нужны были уши! И он выбрал мои уши, и добрый «Эсквайр» привез ему эти уши из Москвы, вместе с открытым ртом.

Он проверял на мне, как работает механизм сюжета, обминал подробности, пробовал повороты… Он был заполнен прошедшим; он, конечно, понимал уникальность своего умения увидеть, запомнить, рассказать... Он спешил поделиться.

Он знал, что времени в обрез и он никогда не снимет это кино — про то, как его отец после войны решил построить дачу в деревне Сосновое под Ленинградом…

... Спасибо

Шендерович - старый кукловод.. Наверное, он в самом деле уважал маститого писателя, режиссера и просто "шестидесятника" Германа.. Но что-то в последнее время меня начало напрягать вот это. прям таки, засилье этого поколения на экранах и СМИ..
Не кажется ли вам, что пора бы появится новому "Взгляду", "Прожектору" и "Слову"?

Димон пишет:Шендерович - старый кукловод.. Наверное, он в самом деле уважал маститого писателя, режиссера и просто "шестидесятника" Германа.. Но что-то в последнее время меня начало напрягать вот это. прям таки, засилье этого поколения на экранах и СМИ..
Не кажется ли вам, что пора бы появится новому "Взгляду", "Прожектору" и "Слову"?

Не получится.... С одной стороны - время великих перемен и трагических событий, с другой - застой и мелочное копание в кредитах

nadilel пишет:Не получится....

Ты пугаешь, Дельфия?

Димон пишет:Но что-то в последнее время меня начало напрягать вот это. прям таки, засилье этого поколения на экранах и СМИ..

у меня - опять цитаты в голове...
"если про Вас говорят только хорошее, значит, Вы присутствуете на собственных поминках"
вот интересно, ему при жизни все эти добрые слова в таком количестве - доводилось слышать?
а то, живым - фиг кто доброе слово скажет... а вот мёртвым, которые уже ничего в ответ не скажут - такие всегда дифирамбы...

так получилось,что Алексея Германа я знаю в основном благодаря его отцу..Юрию Герману..которым зачитывался,будучи подростком..и в последствии с удовольствием посмотрел экранизации его романов,снятые сыном..

[quote="Игорь"]так получилось,что Алексея Германа я знаю в основном благодаря его отцу..Юрию Герману..которым зачитывался,будучи подростком..
и я! и я! )))

Димон пишет:
Не кажется ли вам, что пора бы появится новому "Взгляду", "Прожектору" и "Слову"?

Не кажется. На ТВ остались новости и развлечения, все дискуссии переместились в инет.

Наталья Бардушко пишет: все дискуссии переместились в инет.

не все..не все..
вот у Соловьева в его "Поединке",например..какие дискуссии происходят...любо-дорого поглядеть...особенно когда в одном из углов Владимир Вольфович..я лично получаю от этих дискуссий эстетическое наслаждение..

Это рабочие материалы, оставшиеся от неоконченного фильма. «Каждый кадр надо выстрадать», – любил повторять Алексей Герман. Свой фильм по повести братьев Стругацких «Трудно быть богом» он начал снимать еще в 1999 году. В августе 2006 были завершены съемки, а к весне 2008 – закончен монтаж с черновым звуком.
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]
«Я не сплю ночами, – говорил Алексей Герман. Эта картина отняла у меня все здоровье». Две серии «Трудно быть богом» он снимал более десяти лет.
«Я никуда не тороплюсь, потому что в данном случае насмешить очередной фантастикой, на которую у американцев и больше денег, больше могущества и разных средств, мне не интересно», – пояснял мастер.
Те, кто работает с Германом давно уже не удивляются, когда режиссер просил найти звук для плывущих по небу средневековых облаков. Или другая просьба: «Надо озвучить, как скачет лошадь с больной селезенкой, чтобы зрители обязательно это поняли».
Озвучание картины затянулось. Еще и потому, что трудно найти новые голоса. За время съемки дети выросли, некоторые актеры ушли из жизни. Нужно подбирать замену, но Герман не спешит. На этот раз причина, похоже, вовсе не в режиссерской медлительности. «Трудно быть Богом» – последняя работа Германа. «Больше снимать не буду», – говорил он.
Работа над фильмом должна завершиться в 2012 году. По крайней мере, так говорил сам Алексей Герман. Однако актеры, зная переменчивый характер режиссера, говорят, что цифра «13» может ему не понравиться – а именно столько лет снимали картину, поэтому премьеру могу перенести на 2013, что, в общем-то, по германовским меркам совсем скоро.
Не успел...
Последняя его картина, которую Алексей Юрьевич считал чуть ли не главной в своей жизни — «Трудно быть богом» по повести братьев Стругацких, практически готова. Философскую притчу о том, можно ли вмешиваться в ход истории, Алексей Герман снимал 13 лет. Говорил, что экранизация «Трудно быть богом» — фильм о современной России в декорациях 14 века.

Kaк же велик духом может быть человек... и есть люди, которые видят, слышат и любят этот Дух...
Заратустра стал печален и сказал в сердце своем:
"Они не понимают меня: мои речи не для этих ушей.
Очевидно, я слишком долго жил на горе, слишком часто
слушал ручьи и деревья: теперь я говорю им, как козопасам.
Непреклонна душа моя и светла, как горы в час
дополуденный. Но они думают, что холоден я и что говорю я со
смехом ужасные шутки.
И вот они смотрят на меня и смеются, и, смеясь, они еще
ненавидят меня. Лед в смехе их".

Чтобы освежить в памяти содержание книги "Трудно быть богом"
Действие проис­ходит в отда­ленном будущем на одной из обита­емых планет, уровень развития циви­ли­зации которой соот­вет­ствует земному сред­не­ве­ковью. За этой циви­ли­за­цией наблю­дают посланцы с Земли — сотруд­ники Инсти­тута экспе­ри­мен­тальной истории. Их деятель­ность на планете огра­ни­чена рамками постав­ленной проблемы — Проблемы Бескров­ного Воздей­ствия. А тем временем в городе Арка­наре и Арка­нар­ском королев­стве проис­ходят страшные вещи: серые штур­мо­вики ловят и заби­вают насмерть любого, кто так или иначе выде­ля­ется из серой массы; человек умный, обра­зо­ванный, наконец, просто грамотный может в любой момент погиб­нуть от рук вечно пьяных, тупых и злобных солдат в серых одеждах. Двор короля Арка­нар­ского, еще недавно бывший одним из самых просве­щенных в Империи, теперь опустел. Новый министр охраны короля дон Рэба (недавно выныр­нувший из канце­лярий мини­стер­ства непри­метный чиновник, ныне — влия­тель­нейший человек в королев­стве) произвел в мире арка­нар­ской куль­туры чудо­вищные опусто­шения: кто по обви­нению в шпио­наже был заточен в тюрьму, назы­ва­емую Веселой башней, а затем, признав­шись во всех злоде­я­ниях, повешен на площади; кто, слом­ленный морально, продол­жает жить при дворе, попи­сывая стишки, прослав­ля­ющие короля. Неко­торые были спасены от верной смерти и пере­прав­лены за пределы Арка­нара развед­чиком с Земли Антоном, живущим в Арка­наре под именем благо­род­ного дона Руматы Эстор­ского, нахо­дя­ще­гося на службе в королев­ской охране.

В маленькой лесной избушке, прозванной в народе Пьяной берлогой, встре­ча­ются Румата и дон Кондор, Гене­ральный судья и Храни­тель больших печатей торговой респуб­лики Соан и землянин Алек­сандр Васи­льевич, который гораздо старше Антона, кроме того, он живет на планете уже много лет и лучше ориен­ти­ру­ется в здешней обста­новке. Антон взвол­но­ванно объяс­няет Алек­сандру Васи­лье­вичу, что поло­жение в Арка­наре выходит за пределы базисной теории, разра­бо­танной сотруд­ни­ками Инсти­тута, — возник какой-то новый, систе­ма­ти­чески действу­ющий фактор; у Антона нет никаких конструк­тивных пред­ло­жений, но ему просто страшно: здесь речь уже идет не о теории, в Арка­наре типично фашист­ская прак­тика, когда звери ежеми­нутно убивают людей. Кроме того, Румата обес­по­коен исчез­но­ве­нием после пере­хода ирукан­ской границы доктора Будаха, кото­рого Румата соби­рался пере­пра­вить за пределы Империи; Румата опаса­ется, что его схва­тили серые солдаты. Дону Кондору о судьбе доктора Будаха тоже ничего неиз­вестно. Что же каса­ется общего поло­жения дел в Арка­наре, то дон Кондор сове­тует Румате быть терпе­ливым и выжи­дать, ничего не пред­при­нимая, помнить, что они просто наблю­да­тели.

Вернув­шись домой, Румата находит дожи­да­ю­щуюся его Киру — девушку, которую он любит. Отец Киры — помощник писца в суде, брат — сержант у штур­мо­виков. Кира боится возвра­щаться домой: отец приносит из Веселой башни для пере­писки бумаги, забрыз­ганные кровью, а брат приходит домой пьяный, грозится выре­зать всех книго­чеев до двена­дца­того колена. Румата объяв­ляет слугам, что Кира будет жить в его доме в каче­стве домо­пра­ви­тель­ницы.

Румата явля­ется в опочи­вальню короля и, восполь­зо­вав­шись древ­нейшей приви­ле­гией рода Румат — собствен­но­ручно обувать правую ногу коро­но­ванных особ Империи, объяв­ляет королю, что высо­ко­ученый доктор Будах, кото­рого он, Румата, выписал из Ирукана специ­ально для лечения боль­ного подагрой короля, схвачен, очевидно, серыми солда­тами дона Рэбы. К изум­лению Руматы, дон Рэба явно доволен его словами и обещает пред­ста­вить Будаха королю сегодня же. За обедом сгорб­ленный пожилой человек, кото­рого озада­ченный Румата никогда бы не принял за извест­ного ему только по его сочи­не­ниям доктора Будаха, пред­ла­гает королю выпить лекар­ство, тут же им приго­тов­ленное. Король лекар­ство выпи­вает, приказав Будаху пред­ва­ри­тельно самому отпить из кубка.

В эту ночь в городе неспо­койно, все как будто чего-то ждут. Оставив Киру на попе­чение воору­женных слуг, дон Румата отправ­ля­ется на ночное дежур­ство в опочи­вальню принца. Среди ночи в кара­ульное поме­щение врыва­ется полу­одетый, сизый от ужаса человек, в котором дон Румата узнает мини­стра двора, с криком: «Будах отравил короля! В городе бунт! Спасайте принца!» Но поздно — человек пятна­дцать штур­мо­виков ввали­ва­ются в комнату, Румата пыта­ется выпрыг­нуть в окно, однако, сраженный ударом копья, не пробив­шего тем не менее метал­ло­пла­стовую рубашку, падает, штур­мо­викам удается наки­нуть на него сеть, его бьют сапо­гами, волокут мимо двери принца, Румата видит ворох окро­вав­ленных простыней на кровати и теряет сознание.

Через неко­торое время Румата приходит в себя, его отводят в покои дона Рэбы, и тут Румата узнает, что человек, отра­вивший короля, вовсе не Будах: насто­ящий Будах нахо­дится в Веселой башне, а лже-Будах, попро­бо­вавший королев­ского лекар­ства, на глазах у Руматы умирает с криком: «Обма­нули! Это же был яд! За что?» Тут Румата пони­мает, почему утром Рэба так обра­до­вался его словам: лучшего повода подсу­нуть королю лже-Будаха и приду­мать было невоз­можно, а из рук своего первого мини­стра король никогда бы не принял никакой пищи. Дон Рэба, совер­шивший государ­ственный пере­ворот, сооб­щает Румате, что он явля­ется епископом и маги­стром Святого ордена, пришед­шего к власти этой ночью. Рэба пыта­ется выяс­нить у Руматы, за которым он неустанно наблю­дает уже несколько лет, кто же он такой — сын дьявола или Бога или человек из могу­ще­ственной замор­ской страны. Но Румата наста­и­вает на том, что он — «простой благо­родный дон». Дон Рэба ему не верит и сам призна­ется, что он его боится.

Вернув­шись домой, Румата успо­ка­и­вает пере­пу­ганную ночными собы­тиями Киру и обещает увезти её отсюда далеко-далеко. Вдруг разда­ется стук в дверь — это явились штур­мо­вики. Румата хвата­ется за меч, однако подо­шедшая к окну Кира падает, смер­тельно раненная стре­лами, выпу­щен­ными из арба­лета.

Обезу­мевший Румата, понимая, что штур­мо­вики явились по приказу Рэбы, мечом прокла­ды­вает себе дорогу во дворец, прене­брегая теорией «бескров­ного воздей­ствия». Патрульный дири­жабль сбра­сы­вает на город шашки с усып­ля­ющим газом, коллеги-развед­чики подби­рают Румату-Антона и отправ­ляют на Землю. Пересказала Н. В. Соболева

Димон пишет:Чтобы освежить в памяти содержание книги "Трудно быть богом"
Действие проис­ходит в отда­ленном будущем на одной из обита­емых планет, уровень развития циви­ли­зации которой соот­вет­ствует земному сред­не­ве­ковью.

Приведенный тобою пересказ, это фон-подмалевок для картины Германа, он в этих декорациях говорит совсем о другом...

Ниче подобного - я ж не кинокритик режиссера, а просто для уточнения сюжетной линии этого самого фильма - чтоб был понятен предмет обсуждения..
Не, вот матри - чуть что, сразу Димон не так сделал

Димон пишет:Ниче подобного - я ж не кинокритик режиссера, а просто для уточнения сюжетной линии этого самого фильма - чтоб был понятен предмет обсуждения..
Не, вот матри - чуть что, сразу Димон не так сделал

Я, в след за Заратустрой и Надинель, повторю:"Лед в смехе их."

Ну правильно, зима ж на дворе.. У нас вьюга поднялась... Деревья качаются и ледяными ветками звякают друг об друга.. так и слышится зловещий смех:
- Что, весну ждете?.. А не дождетесь!!.. - и завывает за окном.. - 17, аднако..

Димон пишет:
- Что, весну ждете?.. А не дождетесь!!.. - и завывает за окном.. - 17, аднако..

Бедные и как вы в таких жутких климатах живете? У нас кизил уже отцветает, Хеномелес (японская айва) зацвел...

а у нас с крыш капает.... и такое небо!!!!!!! и вспоминается Снегурочка Островского: "а небо, мама, небо!"))))

Мы живем хорошо!

Димон пишет:Мы живем хорошо!

это что за мощный старик?

Дык, эта.. предок наш.. древний башкорт
В принципе, они немного изменились - приоделись только..

Димон пишет:Дык, эта.. предок наш.. древний башкорт
В принципе, они немного изменились - приоделись только..

кто приоделся?..башкорт?

Аха...

Димон пишет:

ух ты..такое впечатление,что Саид ограбил товарища Сухова..